Лео Адлер о саммите «восьмерки» в Хайлигендамме
Лео Адлер: на саммите «восьмерки», демонстранты и экстремисты успешно реализуют свое влияние
Здесь, в Хайлигендамме, жарко. И жарко не только из-за погодных условий. Настроения также закипают по мере того, как представители мировой прессы лишаются возможности попасть в Хайлигендамм по причине того, что пути подъезда перекрываются демонстрантами или – сказать точнее, чтобы правильно различать – радикалами, разрушителями.
Демонстранты и радикалы вместе с успехом реализуют свое влияние не на лидеров и их непосредственное окружение, которые доставляются в Хайлигендамм вертолетами, а на журналистов и всех остальных, кто просто не может попасть в город. В результате, первый брифинг для средств массовой информации, намеченный на сегодняшний вечер, может быть освещен лишь незначительной частью журналистского корпуса.
Если радикалы хотели померяться силами с тяжеловооруженными представителями безопасности в бронежилетах, то в Первый День это им удалось.
На встрече, в которой я участвовал в Москве в прошлом году, мне было сказано, что целью немецких «активистов» (под этим словом я имею в виду объединенные силы демонстрантов, радикалов, НПО и симпатизирующих им) было эффективно пресечь нынешний саммит «восьмерки».
Хотя активисты знали, что им не удастся на самом деле предотвратить саму встречу лидеров, тем не менее, они смогли использовать те самые факторы, благодаря которым Хайлигендамм был избран местом проведения саммита, и обратить их в свое преимущество.
Ранее, когда я прибыл в Росток, меня шокировали масштабы ущерба, нанесенного столь многим магазинам и предпринимателям в центре старого города в ходе беспорядков, инициированных антиглобалистами на прошлых выходных. Конечно, жестокость и насилие должны были сталь одним из инструментов, чтобы ограничить распространение взглядов, провозглашаемых лидерами «восьмерки».
Первое впечатление, которое сложилось по этому поводу у меня и огромного количества других людей, когда мы безуспешно предпринимали попытки попасть в Кулунгсборн, чтобы получить аккредитационные удостоверения, было то, что силы этих «антивосьмерочных» групп могли бы быть направлены на нечто большее, нежели на разрушение частной собственности.
Хайлигендамм был выбран в качестве места для проведения саммита, так как для канцлера Ангелы Меркель это была возможность поместить одну из территорий бывшей Восточной Германии на политическую карту, а также по причине его относительной изолированности на побережье Балтийского моря с весьма ограниченным числом автомобильных дорог, железнодорожных путей, а также немногочисленного, легко контролируемого населения и небольшого размера самого города. Здесь нет аэропорта. Сооружена лишь временная вертолетная площадка для доставки лидеров и лиц из их ближайшего окружения.
Радикалы, очевидно, хорошо знакомые со здешней местностью и передвигающиеся на велосипедах и пешком в туристической обуви гораздо быстрее машин и громоздкого военного транспорта смогли просочиться в леса, окружающие Хайлигендамм и Кулунгсборн, заблокировать автомобильные дороги и железнодорожные пути бревнами и всем, что удалось собрать или спрятать за несколько недель до саммита.
Как же тогда мы, наблюдатели, журналисты и все остальные сможем приблизиться к месту встречи лидеров «восьмерки»? В конце концов, мне пришлось добираться до Кулунгсборна, отправившись на запад и обратным ходом на юг. Все другие автодороги из Ростока были блокированы, равно как и железнодорожные пути, ведущие в Хайлигендамм. Из Кулунгсборна нас, в конце концов, доставили к месту саммита на маленьких патрульных катерах береговой охраны, 30 чел. за раз. Полагаю, нам повезло, что у радикалов не было подлодок.
Возможно, это - ирония судьбы? Да, точно. 6 июня, в 63 годовщину высадки в день «D», мы добираемся на патрульных катерах, будучи осажденными.
Лео Адлер: Первый День на саммите «восьмерки»
Я нахожусь в Германии в качестве журналиста/наблюдателя от Центра друзей С.Визенталя по исследованию холокоста и от нашей всемирной организации. Так как я был вовлечен в плановые встречи в ходе подготовки к прошлогоднему саммиту в России, меня пригласили посетить и саммит этого года в Германии.
Я полагал, что одной из тем станет терроризм. Деятельность террористов - это не только международная проблема, достойная обсуждения крупнейшими демократиями, но ведь кроме этого последние два саммита восьмерки были потрясены терактами в Лондоне и затем – в Израиле. Я хотел увидеть, что произойдет в нынешнем году.
Однако, то, с чем я столкнулся, это - история в рамках истории самой «восьмерки».
История эта касается недостатка информации здесь, в Германии, и провала с сообщением, а ведь уже на исходе первый день саммита «восьмерки», ежегодной встречи лидеров Германии, Франции, Италии, Японии, Канады, России, Великобритании и США. Одним словом, ситуация ошеломляющая или, пользуясь немецким термином, который здесь нынче особенно в ходу - “absurdistan” (абсурдная).
Мы (я и сотни других представителей прессы, наблюдателей и представителей НПО) находимся в одной из наиболее современных, оснащенных и развитых стран мира, однако, хотя мы также живем и в век коммуникаций и связи, вам бы никогда это не пришло в голову, находись вы здесь, в Хайлигендамме. Будучи не в состоянии физически въезжать или выезжать из города, мы оказались выброшенными на берег моря неведения, демонстрируемого доброжелательными, но ничего не ведающими представителями безопасности.
Например, когда у нас, наконец, появилась возможность передвигаться, временные или фактические обязательства оказались ничего не значащими. Нам сказали, что сегодня у нас не будет никакой возможности попасть в из Кулунгсборна Хайлигендамм. При этом мы были включены в список особых журналистов и членов делегаций. Затем выяснилось, что это – гораздо больший круг лиц, нежели предполагалось, а, в конце концов, поехать смогли все желающие из ожидавших катера-шаттлы. Пока я пишу эти строки, спустя много часов после прибытия в Хайлигендамм, другие представители все продолжают прибывать, а многие еще ожидают в Кулунгсборне.
Наши передвижения в самом городе (по понятным причинам) ограничены. Однако, в действительности, не предпринимается ничего для преодоления языкового барьера. Большинство сотрудников безопасности говорят только по-немецки, как и почти все представители «информационного» штаба, которые вдобавок ко всему прочему также не владеют и информацией. Например, первоначально нам сказали, что железнодорожная линия блокирована бревнами. Потом выяснилось, что она перегорожена людьми, которые отказываются покинуть свои места на путях.
В отношении поезда нас заверили, что сегодня у нас не будет абсолютно никакой возможности им воспользоваться. При этом несколько минут назад, в конце дня, когда мы стояли на причале в ожидании катера, нас отправили на железнодорожную станцию, так как пути уже были освобождены от препятствий. Очевидно, протестующих, наконец, арестовали, как я понял со слов немецкого полицейского, который сигнализировал, скрестив запястья и обозначая таким образом общепринятый символ ареста. Когда я спросил американского офицера безопасности, так ли это, он сказал, что он слышал слишком много слухов, чтобы подтверждать что бы то ни было.
Проведя изрядное количество времени с журналистами, наблюдателями, иностранными офицерами и советниками по безопасности, теперь с комическим отдохновением слушаю их разговоры. Идеи о том, что бы следовало сделать с протестантами, распределились от нецензурных до весьма практических («гнать их электропогонялом, и никто из нас об этом не напишет»).
Лео Адлер. Второй День на саммите «восьмерки»: русские сделали это лучше
Гринпис на день опоздал.
Теперь они пытаются блокировать подходы к Хайлигендамму и Кулунгсборну. Однако, если вчера они и их когорты вполне имели возможность полностью пресечь работу морских шатлов и все прочие пути доступа к Хайлигендамму, то 24-часовая задержка с их стороны позволила властям по меньшей мере возобновить железнодорожное сообщение, хотя доступ по автомобильным дорогам по-прежнему блокирован и его чрезвычайно не достает.
Когда я приступил к написанию данного параграфа, почти через три часа по прибытии сюда, ситуация вновь изменилась. Я нахожусь на железнодорожной станции в ожидании отправления в Хайлигендамм, хотя теперь нам говорят, что мы должны плыть на корабле. Вполне возможно это происходит потому, что Гринпису удастся сделать свое дело, хотя, как мы видели, их последняя попытка провалилась.
Стремительно меняющаяся ситуация с безопасностью – здесь главная и единственная тема обсуждения среди недипломатического корпуса. Также очевидно, что официальные представители безопасности радикально меняют политику по сравнению со вчерашним днем. Если 24 часа назад они были предельно снисходительны по отношению к протестующим, то сегодня все околичности отброшены.
Репортер/оператор CBC рассказал мне, как он попал под дубинки и водометы полиции после того, как они «озверели» по отношению к протестантам, говоря им «проваливать или они будут побиты или арестованы». Как мне сказал журналист из CBC: «Они, действительно, их побили, но не арестовали».
Те, кто находился в прошлом году в С.-Петербурге или как-то иначе был вовлечен в мероприятия российского председательства в «восьмерке», испытывают ностальгию по российскому стилю организации саммита и его эффективности. Там переводы, расписания были точны, а информация предоставлялась последовательно и четко. Что же касается демонстрантов, то о них можно не вспоминать, говоря о С.-Петербурге, так как деятельность такого рода была ограничена Москвой, где ее эффект был сведен к нулю.
Что же касается демократов, критиковавших Россию за это тактическое разделение при проведении «восьмерки», то те, кто был в С.-Петербурге, говорят, что саммит, по крайней мере, оказался продуктивным в том, что законно действующие НПО имели возможность получить доступ к лидерам и ознакомить их со своими взглядами – этого со всей очевидностью не произойдет здесь.
Какой совет можно дать гражданскому обществу, готовящемуся к следующему саммиту «восьмерки» в Японии? Консультируйтесь с русскими, а не с немцами, если вы не хотите замочиться, как мы, вынужденные пробираться в Хайлигендамм на катере.
Лео Адлер, директор по делам национальностей,
Центр друзей С.Визенталя по исследованию холокоста